Василий ненавидел свой комод.

Василий ненавидел свой комод. Комод ему был бабушкой завещан. Обычно мы храним в комоде вещи. Василий вел себя как обормот.
В комоде размножалась ерунда: футболки, что годами не носили. Внезапное письмо: привет, Василий, явитесь, мол, тогда-то и туда. Пивные пробки, кружка "Вася — бог". Значки, брелки, огрызок карандашный. Колючий свитер — потому что страшный. Наклейки, жёлудь, вероятно, мох. Железный болт. Пластмассовый кинжал. Нанять ребят и выбросить, не глядя. Но со стены смотрела баба Надя, а бабу Надю Васю уважал. Поскольку баба Надя будь здоров, хозяйка кошки, с ней не забалуешь. Она одним воздушным поцелуем сбивала мух, слепней и комаров.

Василий был печален, как терьер. Комод, увы, был крайне бесполезен. Предмет не соответствовал аскезе, стоял в углу и портил интерьер. Одним осенним вечером, под стать другим бессодержательным сюжетам, сидела наша мебельная жертва. Лениво даже ленту полистать. Как водится у жертвы перед сном. А для чего ещё нужны соцсети. Василий с диким ужасом заметил, что по ноге ползет какой-то гном.
Пыхтит, трясет бородкой, видит цель.
Дополз, уселся к Васе на колени. Без колпачка, конечно, прямо Ленин, но брежневские брови на лице. Галлюцинаций в мире миллион. Представьте, гном, в квартире, ближе к ночи.
А гном сказал: Василий, ты не очень.
Василий был начитан и умён. Мог отличить, где Рэмбо, где Рембо́.
Нормально отучился в средней школе, не коротал досуг за алкоголем, за пагубным курением грибов (бывают и такие типажи). Василий — нет. Умел поставить "Windows". А гном сказал: ты, Вася, просто свинтус. Короче, нам, Василий, негде жить. Ну неужели ты не замечал, как в ящике наш младшенький скребётся? Зачем тебе наклейка мракоборца? Зачем тебе обломок сургуча? Вообще, откуда у тебя корсет? А баба Надя знает? Ах, ролёвка. Не тронь комод, к чертям перестановку. Завязывай, иначе выйдем все.

Буквально через месяц, может, два, влюбился Вася трепетно и страстно. Ответила подруга, что согласна, корсет забраковала. Не права. Василий перевез к себе жену. И тумбочку ее, и одеяло. С портрета баба Надя одобряла.
Комод гудел неделю и уснул. В комоде тишь, покой и благодать. Благоухает выглаженным ситцем. Живёт Васёк, на тумбочку косится. Любую пакость можно ожидать.

Наталья Захарцева.