Получить забытый пароль
Энциклопедия / События
Изменить категорию | Все статьи категории
Валентин Крапива
КВН-экстрим
------------------------
КВН по своей природе уже экстремален. Но порой те, кто стал на тропу этой игры, по прихоти обстоятельств и дурости государственных катаклизмов, оказывались в ситуациях, которые были поинтересней интриги КВН. Десять лет назад мне довелось это ещё раз проверить и почувствовать
3 октября я сел в скорый поезд Одесса—Москва и, как путешественник из той задачи для пятого класса, отбыл из пункта О в пункт М, мечтая побыстрее достичь ответа. Но в ночь с 3 на 4 октября 1993 г. решать эту задачу пришлось отнюдь не стандартно. Потому что утром 4 октября в каком-то занюханном пункте N вагонное радио вдруг заговорило. Но лучше бы оно молчало, потому что в 6 часов 01 минуту утра радио разбудило весь поезд такой нестандартной фразой: «Танки, наконец, завершили окружение Белого дома».
Если бы Белый дом был американский, а танки наши, поезд продолжал бы спать спокойно, а американцы нет. Но под «Белым домом» явно подразумевался дом правительства России, т.е. и дом, и танки были наши. Да, начался очередной русский бунт, бессмысленный и беспощадный.
А при чём здесь КВН? — вправе спросить недоумевающий читатель. Так дело в том, что ваш покорный слуга спешил именно на полуфинальную игру 1993 г. между «Девушками из джаза» и «Парнями из Баку». Ваш покорный слуга два сезона был режиссёром команды КВН «Парни из Баку». Как там оказался одессит? — объяснить довольно просто. Одесские КВНщики всегда дружили с бакинскими, ещё со времён Юлия Гусмана. И когда в 1992 г. он позвонил и попросил меня помочь молодым бакинцам, попавшим в сезон КВН на ОРТ, я даже не раздумывал.
Итак, в 6.01 радио прояснило ситуацию, а в 6.02 ситуация сильно озадачила режиссёра бакинской команды. Боже, через несколько часов мне предстоит выйти на перрон Киевского вокзала, со ступенек которого виден Белый дом. Там идут боевые действия, наступают танки. Московские власти не такие уж дураки, они понимают, что мятежники ждут подкрепления. И тут с Украины прибывает человек без командировки, но со странным чемоданом. Режиссёрские находки — дело чреватое. В финальную песню домашнего задания я придумал трюк — на «Песню Сольвейг» Грига были положены слова: «Зажги лампаду ты, чтоб огонь доброты вовеки не погас», — и из ладоней членов команды должны были взвиться языки живого пламени. Да, КВНовские нравы тогда были таковы, что финальная подтанцовка четырёх девочек, снятых прямо на Тверской, причём за те же деньги, ещё не потрясала Ярмольника. Потому мой чемодан был набит набором пиротехнических средств. Пойди докажи при обыске на вокзале, что это не взрывчатка. Я понимал, что с этим путчем попал конкретно.
Первое, что насторожило: перрон не был оцеплен. Это радовало. Правда, вторая деталь огорчала: директор бакинской команды КВН Лёня Рабинович, который обычно меня встречал, по случаю военной обстановки меня не встретил. Действительно, зачем человеку с фамилией Рабинович находиться в зоне военных действий?! Тут сразу хочется поставить все точки над «i». Сейчас много спорят о том, чем старый КВН (видимо, подразумевается «устаревший») отличается от нового (как бы подразумевается «продвинутого»). Костяк азербайджанской команды составляли простые парни из Баку: Олег Бланк, Тима Вайнштейн, Лёня Рабинович, я уже молчу о её крёстном отце — Юлии Соломоновиче Гусмане.
Ну что ж, поскольку гора не пришла к Магомету, ему ничего не оставалось, как начать звонить, чтобы выяснить, в какой гостинице устроилась гора. А в Москве как раз ввели телефонные жетоны. Я оббегал все киоски — нет жетонов. К счастью, одна сердобольная цветочница поманила пальцем:
— Жетоны нигде не ищите. Ими сегодня торгует милиция.
И, действительно, возле таксофонов стоял простой постовой милиционер. Портрет его описать очень легко. Шварценеггеру легче стать президентом США, чем с его пудовыми бицепсами прорисовать на фоне одного только служебного живота типичного представителя московской милиции. Примечательно, что отзывчивее человека я в жизни не встречал: со мною он готов был поделиться последним жетоном. Был ли тот жетон последним — не знаю, но, судя по цене, человек отрывал его от сердца.
— Что ж так дорого? — поинтересовался я.
— Так ты ж смотри, что творится! Вон опять «наши» в атаку пошли!
Действительно, вдали на набережной зачастили автоматные очереди, даже долетело нестройное «ура!». Из верхних этажей здания Белого дома вырвались языки пламени. А вслед загухали миномёты.
— Это они миномётами «наших» отгоняют. Ничего, сейчас танки подавят боевые точки. Так что, цена по ситуации. Дешевле не найдёшь! Но если возьмёшь три, будет скидка.
Я не устоял — скидка соблазнила. Скажу честно, в купе поезда я не мог себе представить, что встречусь с абсурдом, который и не снился его апологетам Ионеско и Беккету: спекуляцию жетонами так логично увязать с интенсивностью атак — высокий класс! Да, фронтовая Москва жила своей загадочной перестроечной жизнью.
В гостинице меня встретил Ян Гельман, художественный руководитель одесских «Джентльменов», тоже приглашённый в бакинскую команду в качестве главного консультанта по литературной части.
— Пошли на баррикады! — заговорщицки и абсолютно серьёзно зашептал он на ухо. — Только что телевидение передало: у Моссовета на Тверской начинается митинг демократов.
Очень хотелось грудью защитить демократию. Поэтому мы вмиг собрались. Предупредили только директора команды Лёню Рабиновича, так, на всякий случай. Лёня, тоже на всякий случай, спросил:
— Денег одолжить?
Мы ничего не поняли. Вернее, поняли, но значительно позже, насколько Рабинович был мудрее нас. Митинг шёл полным ходом. Какие-то тётки с фигурами Новодворской и мозгами Шандыбина раз за разом требовали положить конец. Поскольку до деталей они не опускались, фраза «положить конец» звучала очень двусмысленно. С каждой минутой негодование выступающих дам нарастало, потому что мужское меньшинство митинга постоянно отвлекали от насущных задач демократии «девушки с Тверской», занявшие с девяти вечера свои рабочие места. Увы, без денег Рабиновича пребывание на баррикадах в гуще лучших путан Москвы теряло всякую остроту. Помитинговав с полчаса, мы с Гельманом поняли, что два одесских провинциала не вписываются в московские реалии, и реалии стали нам очень неинтересны.
Правда, в тот вечер мы ещё не предполагали, что разгул демократии только начинается. Дело в том, что в гостиницу «Измайловская», где поселилась бакинская команда КВН, поселили и весь российский ОМОН, который на всякий пожарный случай самолётами стянули в Москву в ту же ночь. Воспитанные в лучших традициях интернационализма, бойцы ОМОНа из Красноярска, Рязани и Перми уже утром в ресторане подошли к столу, где завтракала бакинская команда. Не тешьте себя надеждой, что за автографами. В отличие от меня и Гельмана, двух щирых украинцев, парни из Баку в неформальной обстановке как раз общались на родном языке. Послушав мелодичную азербайджанскую речь, ребята из ОМОНа передёрнули затворы автоматов (а в пределах гостиницы защитники отечества ходили исключительно обнажёнными по пояс, исключительно с боевыми автоматами). Так вот, передёрнув затворы, они попросили говорить по-русски.
— Ребята, так ведь мы из Азербайджана, у нас другой язык, — попытался разъяснить ситуацию добродушный Рауф, всегда перехватывавший роли интеллигентов, а потому искренне веривший в лозунг «дружбы народов».
— Азеры?! — обрадовались подошедшие. — Тогда все на пол! Лицами вниз!
Пришлось всем нам принять эту кем-то толково придуманную позицию и уже в ней прослушать лекцию, где мы находимся и где нам, по мнению наших лекторов, находиться следовало бы. Причём, это второе предложенное место некоторым показалось в тот момент даже более предпочтительным, чем столица нашей бывшей родины.
Я уверен, читателю уже впору воскликнуть: «Боже, неужели не было никакой управы, неужто никто не мог помочь?!» Спокойно, нашлась управа, а помог, вот уж не каждый догадается, — помог КВН.
Был в бакинской команде щупленький, похожий на подростка Таир, хорошо пародировавший Вицина. И вот вдруг на одной из репетиций он появляется в зале в сопровождении двух ОМОНовцев. Чем-то они отличались от остальных тогдашних постояльцев гостиницы «Измайловская» — пришедшие не были голыми по пояс.
— Это ребята из Воронежа, — объяснил Таир. — Валентин Владимирович, можно они посидят на репетиции? Отказать не было сил. Оказывается, ребята, встретив Таирчика в лифте, узнали его и признались, что давно болеют за бакинскую команду. А в конце репетиции даже спросили:
— Может, чем-то надо помочь?
И тут я не удержался и, как славянин славянам, отведя их в сторону, объяснил наши проблемы. — Всё ясно! Сегодня вечером на «разводе» мы поговорим с красноярцами, это, скорее всего, они бузят. У них там сильные морозы, так они, видать, совсем не то себе отморозили. Всё нормально — больше у вас проблем не будет. Честно говоря, я довольно скептически выслушал их обещания. Но, когда вечером на «разводе», т.е. на общем построении во дворе гостиницы, началась стрельба, я понял, что кое-кому «мозги вправляют». Потом я узнал, что у ОМОНа тоже есть своя иерархическая лестница. И на вершине её стоит воронежский ОМОН, которого все боятся. Туда идут служить интеллигентные ребята, которые даже смотрят КВН. Короче, на следующей репетиции у нас появились красноярцы и, страшно скрипя зубами, с таким же страшным скрипом извинились.
В атмосфере такого примирения вдруг захотелось сделать номер для ребят из Воронежа. Новый номер совсем не помешал бы, потому что на репетициях во Дворце молодёжи уже было и невооружённым глазом видно, что музыкальный конкурс мы проигрываем. Просто наших авторов, везущих тексты, в Москву не пустили — город напрочь закрыли, ввели чрезвычайное положение и комендантский час. В пятницу на генеральном прогоне уже чётко было видно, что «музыкалку» мы «сливаем» на целый балл. Но была ещё целая ночь, и с энтузиазмом Мефистофеля я стал щипать Гельмана за чувствительные КВНовские струны:
— Ян, мы же старые КВНщики! Мы же сами себе писали, а не воровали шутки! Неужели мы не сделаем одну песню — ведь целая ночь впереди.
— Крапива, написать номер — дело десяти минут, — грустно отвечал Фауст-Гельман. — А вот идею номера можно и за десять дней не придумать.
— Идея будет! — пообещал я, даже не догадываясь, откуда она появится.
За ужином я попросил всех членов бакинской команды рассказывать что угодно, причём не задумываясь. Усталые и голодные КВНщики начали нести всякий бред, пока Тима Вайнштейн не рассказал совершенно чернушный бакинский анекдот.
И тогда сказал режиссёр: «Стоп!». И повёл режиссёр Тиму, который не ведал, что говорит, к ребе Гельману. И сказал Тиме режиссёр: «А ну повтори, что ты мне говорил в своём неведении». И он повторил. И поднял ребе палец и сказал: «Да!»
Поверьте, библейский стиль здесь совершенно необходим, чтобы хоть как-то смягчить эффект от анекдота. Но такова правда, и вот она, вернее, вот тот анекдот.
Баку. Ночь. После карабахских событий там, как и в Москве, ввели комендантский час. Идут по улице двое патрульных. Вдруг вдали появляется какой-то паренёк. Один из патрульных ему кричит:
— Эй, а ну стой! Стрелять буду!
Мальчик бежать. Патрульный вскидывает автомат. Выстрел. Мальчик падает.
— Бахлул, что ты сделал?! — ужасается второй патрульный. — Сейчас без пяти двенадцать. Комендантский час наступит только через пять минут.
— А-а, я этого мальчика знаю. Он далеко живёт, за пять минут он не успел бы добежать домой.
Не сговариваясь, мы с Гельманом поняли: надо сделать номер про комендантский час. Вернее, о том, что он не является решением проблемы. Мы не можем и не должны жить, как в том жутком анекдоте, где всё решили пять минут. Мелодию даже не надо было искать — «Пять минут» из «Карнавальной ночи».
И вот, на полуфинальной игре КВН в «музыкалке» на сцену вышел бакинский ансамбль «Поющие бронежилеты» и объяснил, что Москва уже давно обогнала Баку по количеству азербайджанцев на душу населения, зато в Баку на три года раньше ввели чрезвычайное положение, хотя полностью очистить город от лиц кавказской национальности так и не удалось.
Зрители, которые на этой игре сидели, как на иголках, прикидывая, как бы после КВН самим не попасть под комендантский час, последним словам песни аплодировали стоя:
И желает, друзья, вам народ азербайджанский,
Чтоб не долго в Москве час продлился комендантский,
Чтобы в вашей Москве,
Чтобы в общей Москве
Ночь сменилась карнавалом.
Жюри ещё не выставило оценок, но уже было ясно — мы в финале. «Девушки из джаза» и за ничью должны были сказать «спасибо». Хотя в тот сезон за «спасибо» жюри, похоже, не работало.
— Да, бакинцы прорвались — неприятная накладка, — рассуждало телевизионное начальство. — Но ничего, впереди ещё финал. В КВН тоже начинался разгул демократии.
Source: http://www.odessapassage.com/arhiv/2003/nov2003/kvn52/index.php3
j. «КВН-экстрим». Валентин Крапива о 1/2 финала КВН
Одесский ежемесячный журнал «ПАССАЖ». Ноябрь 2003Валентин Крапива
КВН-экстрим
------------------------
КВН по своей природе уже экстремален. Но порой те, кто стал на тропу этой игры, по прихоти обстоятельств и дурости государственных катаклизмов, оказывались в ситуациях, которые были поинтересней интриги КВН. Десять лет назад мне довелось это ещё раз проверить и почувствовать
3 октября я сел в скорый поезд Одесса—Москва и, как путешественник из той задачи для пятого класса, отбыл из пункта О в пункт М, мечтая побыстрее достичь ответа. Но в ночь с 3 на 4 октября 1993 г. решать эту задачу пришлось отнюдь не стандартно. Потому что утром 4 октября в каком-то занюханном пункте N вагонное радио вдруг заговорило. Но лучше бы оно молчало, потому что в 6 часов 01 минуту утра радио разбудило весь поезд такой нестандартной фразой: «Танки, наконец, завершили окружение Белого дома».
Если бы Белый дом был американский, а танки наши, поезд продолжал бы спать спокойно, а американцы нет. Но под «Белым домом» явно подразумевался дом правительства России, т.е. и дом, и танки были наши. Да, начался очередной русский бунт, бессмысленный и беспощадный.
А при чём здесь КВН? — вправе спросить недоумевающий читатель. Так дело в том, что ваш покорный слуга спешил именно на полуфинальную игру 1993 г. между «Девушками из джаза» и «Парнями из Баку». Ваш покорный слуга два сезона был режиссёром команды КВН «Парни из Баку». Как там оказался одессит? — объяснить довольно просто. Одесские КВНщики всегда дружили с бакинскими, ещё со времён Юлия Гусмана. И когда в 1992 г. он позвонил и попросил меня помочь молодым бакинцам, попавшим в сезон КВН на ОРТ, я даже не раздумывал.
Итак, в 6.01 радио прояснило ситуацию, а в 6.02 ситуация сильно озадачила режиссёра бакинской команды. Боже, через несколько часов мне предстоит выйти на перрон Киевского вокзала, со ступенек которого виден Белый дом. Там идут боевые действия, наступают танки. Московские власти не такие уж дураки, они понимают, что мятежники ждут подкрепления. И тут с Украины прибывает человек без командировки, но со странным чемоданом. Режиссёрские находки — дело чреватое. В финальную песню домашнего задания я придумал трюк — на «Песню Сольвейг» Грига были положены слова: «Зажги лампаду ты, чтоб огонь доброты вовеки не погас», — и из ладоней членов команды должны были взвиться языки живого пламени. Да, КВНовские нравы тогда были таковы, что финальная подтанцовка четырёх девочек, снятых прямо на Тверской, причём за те же деньги, ещё не потрясала Ярмольника. Потому мой чемодан был набит набором пиротехнических средств. Пойди докажи при обыске на вокзале, что это не взрывчатка. Я понимал, что с этим путчем попал конкретно.
Первое, что насторожило: перрон не был оцеплен. Это радовало. Правда, вторая деталь огорчала: директор бакинской команды КВН Лёня Рабинович, который обычно меня встречал, по случаю военной обстановки меня не встретил. Действительно, зачем человеку с фамилией Рабинович находиться в зоне военных действий?! Тут сразу хочется поставить все точки над «i». Сейчас много спорят о том, чем старый КВН (видимо, подразумевается «устаревший») отличается от нового (как бы подразумевается «продвинутого»). Костяк азербайджанской команды составляли простые парни из Баку: Олег Бланк, Тима Вайнштейн, Лёня Рабинович, я уже молчу о её крёстном отце — Юлии Соломоновиче Гусмане.
Ну что ж, поскольку гора не пришла к Магомету, ему ничего не оставалось, как начать звонить, чтобы выяснить, в какой гостинице устроилась гора. А в Москве как раз ввели телефонные жетоны. Я оббегал все киоски — нет жетонов. К счастью, одна сердобольная цветочница поманила пальцем:
— Жетоны нигде не ищите. Ими сегодня торгует милиция.
И, действительно, возле таксофонов стоял простой постовой милиционер. Портрет его описать очень легко. Шварценеггеру легче стать президентом США, чем с его пудовыми бицепсами прорисовать на фоне одного только служебного живота типичного представителя московской милиции. Примечательно, что отзывчивее человека я в жизни не встречал: со мною он готов был поделиться последним жетоном. Был ли тот жетон последним — не знаю, но, судя по цене, человек отрывал его от сердца.
— Что ж так дорого? — поинтересовался я.
— Так ты ж смотри, что творится! Вон опять «наши» в атаку пошли!
Действительно, вдали на набережной зачастили автоматные очереди, даже долетело нестройное «ура!». Из верхних этажей здания Белого дома вырвались языки пламени. А вслед загухали миномёты.
— Это они миномётами «наших» отгоняют. Ничего, сейчас танки подавят боевые точки. Так что, цена по ситуации. Дешевле не найдёшь! Но если возьмёшь три, будет скидка.
Я не устоял — скидка соблазнила. Скажу честно, в купе поезда я не мог себе представить, что встречусь с абсурдом, который и не снился его апологетам Ионеско и Беккету: спекуляцию жетонами так логично увязать с интенсивностью атак — высокий класс! Да, фронтовая Москва жила своей загадочной перестроечной жизнью.
В гостинице меня встретил Ян Гельман, художественный руководитель одесских «Джентльменов», тоже приглашённый в бакинскую команду в качестве главного консультанта по литературной части.
— Пошли на баррикады! — заговорщицки и абсолютно серьёзно зашептал он на ухо. — Только что телевидение передало: у Моссовета на Тверской начинается митинг демократов.
Очень хотелось грудью защитить демократию. Поэтому мы вмиг собрались. Предупредили только директора команды Лёню Рабиновича, так, на всякий случай. Лёня, тоже на всякий случай, спросил:
— Денег одолжить?
Мы ничего не поняли. Вернее, поняли, но значительно позже, насколько Рабинович был мудрее нас. Митинг шёл полным ходом. Какие-то тётки с фигурами Новодворской и мозгами Шандыбина раз за разом требовали положить конец. Поскольку до деталей они не опускались, фраза «положить конец» звучала очень двусмысленно. С каждой минутой негодование выступающих дам нарастало, потому что мужское меньшинство митинга постоянно отвлекали от насущных задач демократии «девушки с Тверской», занявшие с девяти вечера свои рабочие места. Увы, без денег Рабиновича пребывание на баррикадах в гуще лучших путан Москвы теряло всякую остроту. Помитинговав с полчаса, мы с Гельманом поняли, что два одесских провинциала не вписываются в московские реалии, и реалии стали нам очень неинтересны.
Правда, в тот вечер мы ещё не предполагали, что разгул демократии только начинается. Дело в том, что в гостиницу «Измайловская», где поселилась бакинская команда КВН, поселили и весь российский ОМОН, который на всякий пожарный случай самолётами стянули в Москву в ту же ночь. Воспитанные в лучших традициях интернационализма, бойцы ОМОНа из Красноярска, Рязани и Перми уже утром в ресторане подошли к столу, где завтракала бакинская команда. Не тешьте себя надеждой, что за автографами. В отличие от меня и Гельмана, двух щирых украинцев, парни из Баку в неформальной обстановке как раз общались на родном языке. Послушав мелодичную азербайджанскую речь, ребята из ОМОНа передёрнули затворы автоматов (а в пределах гостиницы защитники отечества ходили исключительно обнажёнными по пояс, исключительно с боевыми автоматами). Так вот, передёрнув затворы, они попросили говорить по-русски.
— Ребята, так ведь мы из Азербайджана, у нас другой язык, — попытался разъяснить ситуацию добродушный Рауф, всегда перехватывавший роли интеллигентов, а потому искренне веривший в лозунг «дружбы народов».
— Азеры?! — обрадовались подошедшие. — Тогда все на пол! Лицами вниз!
Пришлось всем нам принять эту кем-то толково придуманную позицию и уже в ней прослушать лекцию, где мы находимся и где нам, по мнению наших лекторов, находиться следовало бы. Причём, это второе предложенное место некоторым показалось в тот момент даже более предпочтительным, чем столица нашей бывшей родины.
Я уверен, читателю уже впору воскликнуть: «Боже, неужели не было никакой управы, неужто никто не мог помочь?!» Спокойно, нашлась управа, а помог, вот уж не каждый догадается, — помог КВН.
Был в бакинской команде щупленький, похожий на подростка Таир, хорошо пародировавший Вицина. И вот вдруг на одной из репетиций он появляется в зале в сопровождении двух ОМОНовцев. Чем-то они отличались от остальных тогдашних постояльцев гостиницы «Измайловская» — пришедшие не были голыми по пояс.
— Это ребята из Воронежа, — объяснил Таир. — Валентин Владимирович, можно они посидят на репетиции? Отказать не было сил. Оказывается, ребята, встретив Таирчика в лифте, узнали его и признались, что давно болеют за бакинскую команду. А в конце репетиции даже спросили:
— Может, чем-то надо помочь?
И тут я не удержался и, как славянин славянам, отведя их в сторону, объяснил наши проблемы. — Всё ясно! Сегодня вечером на «разводе» мы поговорим с красноярцами, это, скорее всего, они бузят. У них там сильные морозы, так они, видать, совсем не то себе отморозили. Всё нормально — больше у вас проблем не будет. Честно говоря, я довольно скептически выслушал их обещания. Но, когда вечером на «разводе», т.е. на общем построении во дворе гостиницы, началась стрельба, я понял, что кое-кому «мозги вправляют». Потом я узнал, что у ОМОНа тоже есть своя иерархическая лестница. И на вершине её стоит воронежский ОМОН, которого все боятся. Туда идут служить интеллигентные ребята, которые даже смотрят КВН. Короче, на следующей репетиции у нас появились красноярцы и, страшно скрипя зубами, с таким же страшным скрипом извинились.
В атмосфере такого примирения вдруг захотелось сделать номер для ребят из Воронежа. Новый номер совсем не помешал бы, потому что на репетициях во Дворце молодёжи уже было и невооружённым глазом видно, что музыкальный конкурс мы проигрываем. Просто наших авторов, везущих тексты, в Москву не пустили — город напрочь закрыли, ввели чрезвычайное положение и комендантский час. В пятницу на генеральном прогоне уже чётко было видно, что «музыкалку» мы «сливаем» на целый балл. Но была ещё целая ночь, и с энтузиазмом Мефистофеля я стал щипать Гельмана за чувствительные КВНовские струны:
— Ян, мы же старые КВНщики! Мы же сами себе писали, а не воровали шутки! Неужели мы не сделаем одну песню — ведь целая ночь впереди.
— Крапива, написать номер — дело десяти минут, — грустно отвечал Фауст-Гельман. — А вот идею номера можно и за десять дней не придумать.
— Идея будет! — пообещал я, даже не догадываясь, откуда она появится.
За ужином я попросил всех членов бакинской команды рассказывать что угодно, причём не задумываясь. Усталые и голодные КВНщики начали нести всякий бред, пока Тима Вайнштейн не рассказал совершенно чернушный бакинский анекдот.
И тогда сказал режиссёр: «Стоп!». И повёл режиссёр Тиму, который не ведал, что говорит, к ребе Гельману. И сказал Тиме режиссёр: «А ну повтори, что ты мне говорил в своём неведении». И он повторил. И поднял ребе палец и сказал: «Да!»
Поверьте, библейский стиль здесь совершенно необходим, чтобы хоть как-то смягчить эффект от анекдота. Но такова правда, и вот она, вернее, вот тот анекдот.
Баку. Ночь. После карабахских событий там, как и в Москве, ввели комендантский час. Идут по улице двое патрульных. Вдруг вдали появляется какой-то паренёк. Один из патрульных ему кричит:
— Эй, а ну стой! Стрелять буду!
Мальчик бежать. Патрульный вскидывает автомат. Выстрел. Мальчик падает.
— Бахлул, что ты сделал?! — ужасается второй патрульный. — Сейчас без пяти двенадцать. Комендантский час наступит только через пять минут.
— А-а, я этого мальчика знаю. Он далеко живёт, за пять минут он не успел бы добежать домой.
Не сговариваясь, мы с Гельманом поняли: надо сделать номер про комендантский час. Вернее, о том, что он не является решением проблемы. Мы не можем и не должны жить, как в том жутком анекдоте, где всё решили пять минут. Мелодию даже не надо было искать — «Пять минут» из «Карнавальной ночи».
И вот, на полуфинальной игре КВН в «музыкалке» на сцену вышел бакинский ансамбль «Поющие бронежилеты» и объяснил, что Москва уже давно обогнала Баку по количеству азербайджанцев на душу населения, зато в Баку на три года раньше ввели чрезвычайное положение, хотя полностью очистить город от лиц кавказской национальности так и не удалось.
Зрители, которые на этой игре сидели, как на иголках, прикидывая, как бы после КВН самим не попасть под комендантский час, последним словам песни аплодировали стоя:
И желает, друзья, вам народ азербайджанский,
Чтоб не долго в Москве час продлился комендантский,
Чтобы в вашей Москве,
Чтобы в общей Москве
Ночь сменилась карнавалом.
Жюри ещё не выставило оценок, но уже было ясно — мы в финале. «Девушки из джаза» и за ничью должны были сказать «спасибо». Хотя в тот сезон за «спасибо» жюри, похоже, не работало.
— Да, бакинцы прорвались — неприятная накладка, — рассуждало телевизионное начальство. — Но ничего, впереди ещё финал. В КВН тоже начинался разгул демократии.
Source: http://www.odessapassage.com/arhiv/2003/nov2003/kvn52/index.php3
