Получить забытый пароль
Энциклопедия / Знаменитые Мафиозы
Изменить категорию | Все статьи категории
Айел Фрэнк
Повелитель нью-йоркских бутлегеров
Нью-Йорк, угол Сороковой авеню, полдень. Четверо в черном «бьюике» с заведенным мотором. Напротив – маленький ресторан, у дверей припаркован аккуратный двухместный «линкольн» спортивной модели с закрытым верхом. Весь город отлично знает, кому принадлежит эта машина. Город знает, кому принадлежит город. И эти четверо – знают.
– Давай, Фрэнки, давай! – шепчет один из них. И поглаживает странное стальное сооружение – вороненый ствол, к которому приделан здоровый жестяной барабан. Автомат системы «томпсон» – вещь для Нью-Йорка до сих пор невиданная. Через час это оружие станет символом, любимым гангстерским аргументом в любом споре. Да и вообще – через час много что изменится... Нет, уже через несколько минут...
Ножик для Нью-Йорка
Фрэнки Йейл, Фрэнки Йейл, первый повелитель нью-йоркских бутлегеров! О нем ходили легенды, а правда была страшней и прекрасней легенд. Говорят, к совершеннолетию у него на совести уже была дюжина трупов, говорят, он был из тех, кого зовут в гости к своим недругам, а приглашения пишут на банковских чеках... Говорят, он до последних дней жизни любил такие приглашения и не брезговал на них откликаться. Но рассказывают и другое: как помогал зимой дровами всем замерзающим в Нью-Йорке беднякам-итальянцам, как любил свою жену, как воспитывал младшего брата. И еще – как любил своего названого брата, лучшего друга, предавшего в последний день...
И неизвестно, какой день был для Фрэнки Йейла худшим на американской земле – первый или последний? Выходец из бедной области Калабрия, что притулилась на самом «мыске» итальянского «сапога», он, как и многие, ступил на эту землю без цента в кармане, да и всю его семью здесь ждало только одно – нищета. Четыре недели в трюме ржавого корабля, фильтрационная тюрьма для иммигрантов в постаменте статуи Свободы, а дальше – самое страшное: эта самая свобода, безо всяких надежд. Конечно, калабрийцы, сицилийцы – одна большая семья, и кто-то из местных помог на первых порах найти жилье, подсказал, где раздают бесплатный суп, но не за этим же они переплыли океан! Родители опустили руки, младший брат еще ни на что не годился. И получалось, что все сходится на Фрэнки. Да и не в этом дело, дело в унижении, которое он чувствовал здесь всеми клетками тела, глядя на выступающие из смога и тумана небоскребы справа от себя и доки, о причалы которых бились морские волны, слева. Он смотрел на Нью-Йорк и, сжимая в кармане перочинный ножик, говорил себе: когда-нибудь этот город будет моим! Впрочем, так говорили почти все, миллионы иммигрантов со всех сторон света. Так говорят и сейчас. Но Фрэнки был готов пролить за эти слова кровь. Чужую кровь.
Айел Фрэнк
29.9.2010 |
Айел Фрэнк
Повелитель нью-йоркских бутлегеров
Нью-Йорк, угол Сороковой авеню, полдень. Четверо в черном «бьюике» с заведенным мотором. Напротив – маленький ресторан, у дверей припаркован аккуратный двухместный «линкольн» спортивной модели с закрытым верхом. Весь город отлично знает, кому принадлежит эта машина. Город знает, кому принадлежит город. И эти четверо – знают.
– Давай, Фрэнки, давай! – шепчет один из них. И поглаживает странное стальное сооружение – вороненый ствол, к которому приделан здоровый жестяной барабан. Автомат системы «томпсон» – вещь для Нью-Йорка до сих пор невиданная. Через час это оружие станет символом, любимым гангстерским аргументом в любом споре. Да и вообще – через час много что изменится... Нет, уже через несколько минут...
Ножик для Нью-Йорка
Фрэнки Йейл, Фрэнки Йейл, первый повелитель нью-йоркских бутлегеров! О нем ходили легенды, а правда была страшней и прекрасней легенд. Говорят, к совершеннолетию у него на совести уже была дюжина трупов, говорят, он был из тех, кого зовут в гости к своим недругам, а приглашения пишут на банковских чеках... Говорят, он до последних дней жизни любил такие приглашения и не брезговал на них откликаться. Но рассказывают и другое: как помогал зимой дровами всем замерзающим в Нью-Йорке беднякам-итальянцам, как любил свою жену, как воспитывал младшего брата. И еще – как любил своего названого брата, лучшего друга, предавшего в последний день...
И неизвестно, какой день был для Фрэнки Йейла худшим на американской земле – первый или последний? Выходец из бедной области Калабрия, что притулилась на самом «мыске» итальянского «сапога», он, как и многие, ступил на эту землю без цента в кармане, да и всю его семью здесь ждало только одно – нищета. Четыре недели в трюме ржавого корабля, фильтрационная тюрьма для иммигрантов в постаменте статуи Свободы, а дальше – самое страшное: эта самая свобода, безо всяких надежд. Конечно, калабрийцы, сицилийцы – одна большая семья, и кто-то из местных помог на первых порах найти жилье, подсказал, где раздают бесплатный суп, но не за этим же они переплыли океан! Родители опустили руки, младший брат еще ни на что не годился. И получалось, что все сходится на Фрэнки. Да и не в этом дело, дело в унижении, которое он чувствовал здесь всеми клетками тела, глядя на выступающие из смога и тумана небоскребы справа от себя и доки, о причалы которых бились морские волны, слева. Он смотрел на Нью-Йорк и, сжимая в кармане перочинный ножик, говорил себе: когда-нибудь этот город будет моим! Впрочем, так говорили почти все, миллионы иммигрантов со всех сторон света. Так говорят и сейчас. Но Фрэнки был готов пролить за эти слова кровь. Чужую кровь.
